08 мая 2009 г.
Зацветет май, и на мирной российской земле отсалютует Великая Победа свою 64 годовщину залпами. Все меньше их – современников и очевидцев – ветеранов войны и тыла.
Скоро и им на вечный покой. Покой, а как же память, которая живет в них. А они с каждым годом уходят от нас. Сегодня в двух наших деревнях живы лишь два ветерана войны: Корнилов Тихон Илларионович и Михайлов Василий Иванович.
Вхожу в школьный музей и смотрю на выцветшие фотографии. Не вернулись в родной дом 18-летний Захар Шайманов, 19-летний Павлик Данилов, 19-летний Толя Кузнецов, Коля Архипов, Володя Сергеев пропали без вести. Они глядят на нас с фотографий в музее, вечно молодые, безусые.
Семья Ивановых из деревни Айбечи потеряла 5 сыновей: Дмитрия, Георгия, Михаила, Семена, Николая. И все они погибли в страшном 1942 году. Не дожила до глубоких седин Пелагея Ивановна, получив похоронку на сыновей. Хоть и говорят, на миру и смерть красна. Не вынесло сердце потери любимых сыновей. Навеки закрылись ее глаза, унося ее в вечный покой.
Из семьи Кузнецовых 5 сыновей ушли на фронт и не вернулись. Некому продолжить род Кузнецовых.
Всего из деревень Айбечи и Вудоялы в боях Великой Отечественной сложил голову 221 человек. И пусть земля, хоть и чужая, им будет пухом! Вечная память героям!
Живет на улочке Лесной бабка Марфа. Тихо склонились к избушке тонкие ветви березы, будто стучат они в окошко, оповещая о наступившей весне, будто шепчутся между собой: жива еще Марфа, жива. А посадила эту березку молодушка Марфа в год, когда вышла замуж за Илью.
Доживает свой век Димитриева Марфа Ивановна. 14 апреля исполнится ей 95 лет. Дай бог ей жизни долгой.
На лице ее, когда-то цветущем и румяном, теперь, как на взрыхленной земле, сотни морщинок. Лишь лучистые глаза напоминают о былой красоте. А какая была в молодости! Ловкая, проворная. Смолоду к тяжелой работе привычная, она и мужской работы не гнушалась. И впрямь под стать некрасовским женщинам.
«Выйдешь, бывало, летней ночью на улицу, прислонишься к родной березе. И хлынут воспоминания...
Отец не вернулся с первой мировой. Мать померла. И остались мы, 4 дочери и 1 сын, сиротами горемычными. Разобрали нас чужие люди. Попала я в хороший дом к добрым людям. Как замуж вышла, так и детки пошли». Восемь лет было ей отмерено судьбой быть женой. Счастье женское было коротким, как утренняя роса.
За восемь лет родила 4 детей. Болезни детей, бессонные ночи, смерть двух младенцев. Заботы, заботы...»
Да вот она, женская доля! Рисуй с натуры, далеко ходит не надо.
«Началась война. Мужу дали бронь, все мужики уходили на фронт. Илья не выдержал, добровольцем ушел осенью на войну. Даже проводить мужа до станции не смогла, вывела из калитки и попрощались. Я была на сносях, через 2 недели, как проводила мужа, родила сына. С фронта получила 2 письма, написала о рождении сына. И больше ничего».
Трудно передать словами, что выпало на долю женщины военной поры. Тяжелые послевоенные годы. Боль утраты. Нежелание смириться с этим. Может жив? С верой легче жить. Она постарела, а ее Илья так же молод, с той же улыбкой на милом лице. И течет ее речь, тихая и вольная, как речка. Мягкий старушечий голос... Так складно у нее выходит, так и хочется в строчки сложить ее слова:
Память мне покоя не дает,
Среди ночи то бессонницей придет,
То стучится, как ранний гость в окно,
И все воспоминанья выльются в одно!
Милое лицо. Откуда в ней столько солнца, тепла и любви нерастраченной.
Хлещет ветер шальной,
Будто слышу голос родной,
Он куда-то зовет,
А проснусь, никого нет со мной...
«Видно, и жить мне осталось на земле недолго».
Воспоминания причиняют ей боль. Глаза слезятся.
Не отпускает меня эта боль,
Не смогла поклониться могиле родной,
Лежит он на земле чужой,
Пусть же там найдет покой.
Хочется ей высказаться. Ведь это должно остаться в нас. Не ропщет она на свою судьбу и благословляет своих правнуков, желая им мирной жизни. Простота и сердечность ее поразили меня. Видно, не каждый день у нее гости. А в избушке чисто, опрятно. Нет ничего лишнего. Печь, кровать железная и столик. Да здесь больше ничего и не уместилось бы.
Баба Марфа была тронута тем, что кто-то интересуется ее жизнью. Я представляла эту женщину старой, с трясущимися руками. Ведь ей уже за 90. А передо мною была симпатичная худенькая бабушка, вся живая, беспокойная. Какой у нее ясный ум. Она все помнит. Зашла я в избушку, посадила она меня рядом и стала рассказывать.
Прошло немного времени, и я будто делила с ней радость и боль. Посветлело, потеплело у меня на душе. И она стала казаться мне родной бабушкой. Видела я старые фотографии на стене. На одной из них – молодая Марфа Ивановна. Но не сохранились фотографии мужа. Только память – ее единственное утешение о муже.
Не испытать, а просто почувствовать все, что было с ней, и то больно... Пишу эти строки, ком к горлу приступает, и слезы из глаз. Что сделали мы для того, чтобы облегчить их страдания? Ничего, кроме букета цветов и подарка на 9 мая. Так не хватает ей людской заботы и сочувствия!
И вспомнились мне строки Е. Исаева:
И ходит по земле –
Босая Память – маленькая женщина...
Такие женщины, как Мархва аппа, сами как олицетворенная память. Пусть живут они на земле долго. Есть им ради чего жить, есть им ради кого жить – за тех, кто погиб не дожив, недолюбив. Потому Бог им дает долгую жизнь. А мы перед ними в неоплатном долгу.