07 февраля 2009 г.
... Сходить в гости к Герману планировал еще до первого снега. Даже раза два стучался в калитку. Но отвечали только собаки. Одним словом, не суждено было поговорить с односельчанином. Все что-то мешало да путалось. К тому же пришлось еще и голову поломать, когда все-таки лучше его застать трезвым? Вечером бесполезно. Не было, к примеру, в прошлом году такого заката, который был Герман встретил трезвым. Утром тоже лучше не торопиться. Спит хозяин или мается с похмелья, забота с утра у него простая и известная: где взять выпить, и на что. Я подумал, что угадать его душевное равновесие можно часов около десяти-одиннадцати. Пошел к нему.
У калитки двора меня снова встретили две голосистые собачонки. Таких «охранников» в нашей деревне в каждом дворе много.
К моему приходу хозяин сидел за столом с сожительницей, завтракал. Галина Васильевна моментально сообразила: бутылку самогона лучше убрать со стола, не дай Бог, придется с кем-нибудь делиться, самим мало. Мигом поставила ее в буфет без дверок. Пыталась туда же и стопки отправить, да не успела. Увидела меня, облегченно заулыбалась:
- Не укусили вас наши надежные охранники?
Сам Герман обиделся, что отвлекли его от любимого занятия, не дали спокойно поправить больную голову, потому что на гостя не смотрел. Чтобы как-то замять неловкость, достаю из кармана заранее припасенные конфеты, угощаю самых маленьких в доме.
Герман и Галя сошлись больше года назад. Как убежала от него жена, остался он с двумя детьми. Год или два горемычил, потом оказалась без мужа Галина Васильевна и перешла к нему в дом. Теперь на ее руках двое ребятишек – мальчик в начальной школе и девочка, еще не учится.
Оба ребенка стесняются, к конфетам не подходят. Мачеха забирает у меня угощенья, сама сует карамельки маленьким. Мальчик сказал спасибо и ушел с угощеньем в другую комнату, девочка не берет и у мачехи.
- Ох и вредна же, ох и вредна, - сетует Галина Васильевна. – Вылитая матушка. Чуть не так посмотрела, сразу надует губы. Я уже и не знаю, как к ней подходить...
- После этих слов сожительницы Герман встал со скамейки и подошел ко мне. «Зачем пожаловал? – вопросительно посмотрел на меня и тут же добавил: «Наверное, соседи наговорили. А я что, больше всех пью? У нас такие соседи, что с ними рядом жить – все равно, что руку в костер сунуть. Я их всех знаю, с ними добрый человек и разговаривать не будет.
Другой бы на моем месте давно или повесился, или утопился. Доведете, суну голову в петлю, только ребятишки и держат. Я ради них и живу. Не дай Бог, что со мной случится, сиротами останутся. Мать бросила родных детей. На мне они сейчас. Я их вот этими руками вынянчил. Я их мать найду, хоть еще раз ей в глаза посмотреть. Пьянчужка она, алкоголичка».
Оказывается, Герман уже один раз вешался, спасли соседи и сожительница. Веревку пялил на себя, конечно же, пьяный. Главная причина – технический спирт и самопал. Они в проруби и петли заталкивают... Сколько их уже, таких мужиков, как Герман, в моей родной деревне сгинуло?
Хороший был парень Гера в молодости. Хоть и невысокого роста, но плотный, симпатичный. Черные глазки его поразили не одно девичье сердце. Теперь смотреть не на что. Худущий, в морщинках, выглядит лет на тридцать старше своего возраста. Его отец в восемьдесят выглядел лучше. Фронтовик, приехал в деревню – грудь в орденах – до конца своих дней был уважаемым человеком. Вроде бы и сына воспитывал, как нужно, и не получилось. И чья вина, что сын искалечил себе всю жизнь, сразу не скажешь. Отец хотел только добра, мать серьезная, добрая, приятная женщина, а вот сын...
- Меня общежития испортили, - стучит он в пьяном угаре себя кулаком в грудь, - я с восьмого класса по интернатам да по общагам, при живом отце – безотцовщина.
Может, и так, но в общежитиях тысячи и тысячи людей живут, не все же пьяницы.
Галина Васильевна – того же поля ягодка. Она на десять лет старше Германа. В деревню приехала с только что освободившимся проходимцем. Устроился в колхоз, потрудился и украл теленка. Сел в тюрьму снова! Галина, его жена, перебралась к такому же бродяге Кольке. Коля в нетрезвом состоянии пырнул ее ножом и тоже получил срок. Она тут же перешла к Герману. Такая вот история их соединения.
Когда она трезвая – женщина добрая. Она и постирает, и кушать сварит, и ребятишек обиходит. Но пьяной Галине море по колено. Каждый день у них в доме драки. Исхлестывает ее муж до посинения.
Вот всего лишь одна из семей деревни Н. Ш. В принципе, таких небольших деревень у нас много. Мало в деревне положительных семей. Когда-то у нас было восемьдесят дворов, сейчас осталось чуть больше тридцати. Теперь вся жизнь деревни крутится вокруг водки и вина. В пьянстве дети зачинаются, пропитанные алкоголем в землю ложатся. А ведь на первый-то взгляд вроде бы и ничего не менялось за последние двадцать пять-тридцать лет. Те же люди, те же лица, через дом уважаемые бабушки и дедушки.
Источились на глазах наши родники нравственности. От прежней чистоты эхо одно осталось. Спились, огрубели. Не речь, а мат сплошной. Нередки в этой деревне династии судимых. Отец, сын, внук. Как правило, в тюрьму в первый раз попадают за пустяки, кому и попадать-то не следовало. А потом пошло-поехало. Возвращаются совсем другие люди.
Такое оно, сегодняшнее лицо наших деревень. Пьют все, не пьющими считаются те, кто напивается по праздникам и выходным дням.
Н. Ш. раньше считались комплексной бригадой коллективного хозяйства «Мир». Имели более 1000 гектаров пахотной земли. Разводили овец и кроликов, держали лошадей. Доили по три тысячи килограммов молока на корову. Теперь стоят животноводческие помещения без крыш. Добрый хозяин задумался, почесал макушку: что делаем, ведь дети наши завтра с голоду пухнуть будут? Молчат. Забили коров, освободили помещение, тут же сами растащили его. Что осталось – догнивает под дождем и снегом...
Вот она, действительность сегодняшней жизни. Дожили до крайности, смирились с убогостью, лучшего не просят. Завтрашний день совсем темный, как и кто остановит пьянство, убогость? Кто подскажет хотя бы глянуть в зеркало и увидеть свое нынешнее лицо?